Детство Анны Ахматовой пришлось на самый конец XIX века. Впоследствии она гордилась тем, что ей довелось застать краешек столетия, в котором жил Пушкин. Через много лет Ахматова не раз — и в стихах, и в прозе — возвращалась к Царскому Селу. Оно, по ее словам, то же, что Витебск для Шагала — исток жизни и вдохновения.
Этой ивы листы в девятнадцатом веке увяли, Чтобы в строчке стиха серебриться свежее в стократ. Одичалые розы пурпурным шиповником стали, А лицейские гимны все так же заздравно звучат. Полстолетья прошло… Щедро взыскана дивной судьбою, Я в беспамятстве дней забывала теченье годов, — И туда не вернусь! Но возьму и за Лету с собою Очертанья живые моих царскосельских садов. Этой ивы, листы в девятнадцатом веке увяли…
Двести лет со дня рождения Лермонтова подкрались как-то тихо, без лишней помпы. Без обратного отсчёта дней, как было 15 лет назад.
Классика — это мифология культуры. Зачисление творца в классики тянет за собой унылый груз канонизации, выхолащивание понимания и, как следствие, утрату читательского интереса. Серьёзный анализ подменяется юбилейно-величальным славословием, и в школьных аудиториях появляются новые лики с неутолимым пламенем во взорах. Представим, однако, на секунду, что «Онегин» или «Герой нашего времени» найдены в архивах или извлечены из спецхрана; словом, что они для нас внове. И произвели бы они на нас совершенно другое впечатление. Право же, поневоле покажется, что для великих опала — благо.
Есенин перепутал фамилию, но знакомство с еврейским мальчиком, прибывшим в Москву в поисках работы и славы, видимо, произвело на него впечатление. По крайней мере, он отозвался на эту встречу бойкими строчками: "...пил я водку, пил я виски только жаль, без вас, Быстрицкий..." ( Collapse )
Еще одна часть грустного рассказа о том, о ком не снимается документальное кино, а стоило бы…
Продолжаем перечислять людей, информация о которых не залита торренты, ее нет на экранах ТВ, с фильмами о них не продаются ДВД и т.д. Об этих людях на российском телевидении принято решение: «Забыть. Не помнить». Частей у этой публикации будет несколько, как я и обещал. Слишком про многих забыли…
Кто знает его произведения? Все. Кто что-то знает об авторе «12 стульев» и «Золотого теленка»? Никто. Это был уникальный литератор, фотограф и человек, рано ушедший из жизни? Чем жил, что чувствовал? Почему о нем и его творческом пути не снять документальный фильм? Не понимаю…
Еще один автор «12 стульев» и «Золотого теленка». Человек уникальнейшей судьбы. Что о нем известно?
В июне 1921 года Евгения Катаева направили работать агентом уголовного розыска в немецкую колонию Мангейм, находившуюся в 30 километрах от Одессы. Местность изобиловала хорошо вооруженными бандитами. Только за месяц там произошло более 20 убийств, вооруженный налет и каждый день добавлялись новые преступления. В сентябре 1922 года в поимке банды после очередного налета принимал участие Евгений Катаев. Преследуя одного из бандитов, он взбежал за ним на чердак. Когда его глаза немного привыкли к полумраку, он обомлел. Лицом к лицу с револьверами в руках стояли бывшие друзья и одноклассники - Евгений Катаев и Александр Козачинский. Козачинский мог выстрелить и скрыться. Но на улицу они вышли вместе и направились в милицейский участок, по дороге вспоминая школьные годы. Почти через год, в августе 1923 года Одгубсуд рассматривал это дело. На скамье подсудимых оказалось 23 человека. Обвинительное заключение содержало 36 листов и читалось три с половиной часа. Учитывая, что подсудимые обвинялись в контрреволюционной деятельности, налетах и кражах государственного и личного имущества, никто не сомневался, что приговором будет высшая мера. Александр Козачинский, взяв все преступления на себя, признание написал в виде эмоционального и даже немного юмористического очерка. Приговор был действительно суровым - Козачинского приговорили к расстрелу. Когда его выводили из зала, он заметил Евгения Катаева с поднятым вверх указательным пальцем, на котором остался шрам от их детской «кровной клятвы». Козачинский понял, что друг его не оставит. В сентябре Верховный суд отменил высшую меру наказания для Александра Козачинского, приговорив его к лишению свободы, а также назначил новое расследование дела, начиная с первой стадии предварительного следствия.
Позднее, в 1938 году, Александр Козачинский, уступая настоятельным уговорам своего друга Евгения Петрова, написал повесть «Зеленый фургон», в основу которой легла эта история из их юности. Евгений стал прототипом Володи Патрикеева, а сам Козачинский - конокрада Красавчика. В финале повести Патрикеев произносит фразу: «Каждый из нас считает себя очень обязанным другому: я - за то, что он не выстрелил в меня когда-то из манлихера, а он - за то, что я вовремя его посадил».
В последнее время на православных сайтах появились публикации о Цое как о личности неизменно стремившейся к свету, к икреннему поиску правды, высшей духовности. И во многом это действительно так - Виктор, как человек очень тонко чувствовавший реальность смог выразить многие истины своего времени. Однако, все же, не следует с головой бросаться в творчество поэта без оглядки доверяя его безошибочному гению. Именно с целью предостеречь, постараться понять в чем мог ошибаться поэт, в чем мог быть обманут силами инфернальной природы написана эта статья. Что за сила была источником пронзительной гениальности поэта и почему он приобрел невиданный масштаб популярности? В чем мистический подтекст песен группы Кино и стоит ли настолько безрассудно почитать творчество музыканта. Будем предусмотритрельны, друзья. ( Collapse )
Мне выпало счастье познакомиться с ним в такое же качество года, как и сейчас: лето превращалось в осень. - Скоро дожди зарядят, - предсказал он,- так что не будем терять времени: приезжайте в субботу к нам на шашлыки. И улыбнулся свой неповторимой улыбкой: теплой, доброй и немного застенчивой. Так улыбался (по слухам) Волошин, так улыбался Николай Иванович Глазков. Он раскрыл портфель и достал оттуда: А) полкило квашеной капусты в целлофановом пакете Б) тапочки домашние подмокшие (капуста протекла) В) пук мокрых рукописей. От них вкусно пахло кислой капустой. Все-таки он был необычным человеком. Он занимался листовертнями, круговертнями (циклодромами), кругооборотнями, равнобуквицами (гетерограммами) и еще кучей разных вещей, которым и имя-то, не знаю: подобрали или нет? Я как раз тогда прочел чудесную книжку "Золото лоз" гениального Николая Ивановича Ладыгина, и, находясь под впечатлением, вдруг сочинил пару- тройку палиндромов. И имел глупость и наглость показать их ему. Он с бесконечной добротой прочел их, даже слегка похвалил(!). Потом добавил, чуть ли не стесняясь: "А знаете, можно гораздо интересней..." Cмотреть пдф статьи про листовертни в последнем номере журнала "Кукумбер" (05'2011) ( Collapse )
"Я знаю, душа начинает заново маяться на земле, как только о её предыдущей жизни все забыли. Души держит на небесах энергия памяти". Александр Башлачёв
Александр Башлачев родился 27 мая 1960 года в Череповце.
Его отец Николай Башлачев был начальником цеха череповецкого металлургического завода, а мама Нелли Башлачева – преподавателем химии в школе.
Поэт и прозаик, один из основателей жанра авторской песни
Пока Земля еще вертится, пока еще ярок свет, Господи, дай же ты каждому, чего у него нет: мудрому дай голову, трусливому дай коня, дай счастливому денег... И не забудь про меня.
Пока Земля еще вертится — Господи, твоя власть! — дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть, дай передышку щедрому, хоть до исхода дня. Каину дай раскаянье... И не забудь про меня...
Мастер поэтического языка, властитель чувств нескольких поколений, подаривший нам удивительное песенное словобольшой доверительности и естественности Булат Шалвович Окуджава родился в Москве 9 мая 1924 года в семье большевиков, приехавших из Тифлиса для партийной учёбы в Москву. Его отец Шалва Степанович был грузином, а мама Ашхен Степановна Налбандян – армянкой, и родственницей известного армянского поэта Ваана Терьяна. Вскоре после рождения Булата его отец был отправлен на Кавказ в качестве комиссара грузинской дивизии, а мама осталась в Москве, и работала в партийном аппарате. Поэтому детство Булата прошло в Москве, где его семье были выделены две комнаты в коммунальной квартире дома 43 на Арбате. Отношение к Москве нашло позже свое отражение в стихах Окуджавы.
Мой город носит высший чин и звание Москва, Но он навстречу всем гостям всегда выходит сам.
Было описано Окуджавой и то, как в небольших дворах тихих арбатских переулков детвора придумала себе игру в «Арбатство» и ритуал посвящения в свое «сословие».
Пускай моя любовь, как мир, стара, Лишь ей одной служил и доверялся, Я, дворянин с арбатского двора, Своим двором введенный во дворянство.
Булат был старшим из двух сыновей. Дома родители говорили с сыновьями по-русски, часто водили их на оперу и концерты, Булат с юных лет знал репертуар оперного театра, и рано начал сам писать стихи и прозу. Позже Булат Окуджава рассказывал: «Это было задолго до войны. Летом я жил у тети в Тбилиси. Мне было двенадцать лет. Как почти все в детстве и отрочестве, я пописывал стихи. Каждое стихотворение мне казалось замечательным. Я каждый раз читал вновь написанное дяде и тете. В поэзии они были не слишком сведущи, чтобы не сказать больше. Дядя работал бухгалтером, тетя была просвещенная домохозяйка. Но они очень меня любили и всякий раз, прослушав новое стихотворение, восторженно восклицали: «Гениально!» Тетя кричала дяде: «Он гений!» Дядя радостно соглашался: «Еще бы, дорогая. Настоящий гений!» И это ведь все в моем присутствии, и у меня кружилась голова. И вот однажды дядя меня спросил: «А почему у тебя нет ни одной книги твоих стихов? У Пушкина сколько их было... и у Безыменского... А у тебя ни одной...» Действительно, подумал я, ни одной, но почему? И эта печальная несправедливость так меня возбудила, что отправился в Союз писателей, на улицу Мачабели. Стояла чудовищная жара, в Союзе писателей никого не было, и лишь один самый главный секретарь, на мое счастье, сказался в своем кабинете. Он заехал на минутку за какими-то бумагами, и в этот момент вошел я. «Здравствуйте», — сказал я. «О, здравствуйте, здравствуйте», — широко улыбаясь, сказал он: «Вы ко мне?» Я кивнул. «О, садитесь, пожалуйста, садитесь, я вас слушаю...» Я не удивился ни его доброжелательной улыбке, ни его восклицаниям и сказал: «Вы знаете, дело в том, что я пишу стихи...» — «О!» — прошептал он, — «И мне хочется... я подумал: а почему бы мне не издать сборник стихов? Как у Пушкина или Безыменского...» Он как-то странно посмотрел на меня. Теперь, по прошествии стольких лет, я прекрасно понимаю природу этого взгляда и о чем он подумал, но тогда... Он стоял не шевелясь, и какая-то странная улыбка кривила его лицо. Потом он слегка помотал головой и воскликнул: «Книгу?! Вашу?! О, это замечательно!.. Это было бы прекрасно!» Потом помолчал, улыбка исчезла, и он сказал с грустью: «Но, видите ли, у нас трудности с этим... с бумагой... это самое... у нас кончилась бумага... ее, ну, просто нет... финита...» — «А-а-а», — протянул я, не очень-то понимая, — «Может быть, я посоветуюсь с дядей?» Он проводил меня до дверей. Дома за обеденным столом я сказал как бы между прочим: «А я был в Союзе писателей. Они там все очень обрадовались и сказали, что были бы счастливы издать мою книгу... но них трудности с бумагой... просто ее нет...» — «Бездельники», — сказала тетя. «А сколько же нужно этой бумаги?» — по-деловому спросил дядя. «Не знаю», — сказал я, — «Я этого не знаю». «Ну, — сказал он, — килограмма полтора у меня найдется. Ну, может, два...» Я пожал плечами. На следующий день я побежал в Союз писателей, но там никого не было. И тот, самый главный секретарь тоже, на его счастье, отсутствовал».
«Будущее — это худшая из всех абстракций. Будущее никогда не приходит таким, каким его ждешь.Не вернее ли сказать, что оно вообще никогда не приходит? Если ждешь А, а приходит Б, то можно ли сказать, что пришло то, чего ждал? Все, что реально существует, существует в рамках настоящего». Борис Пастернак.
Ника Турбина, она же - маленькая хрупкая девочка Никуша родилась 17 декабря 1974 года в Ялте.
Ее мама Майя Турбина была художником, бабушка Людмила Владимировна Карпова по словам самой Ники – «осколком интеллигенции», а дедушка Анатолий Никаноркин – писателем и автором нескольких поэтических книг. Ника была странным, необщительным, внутренне замкнутым ребенком с серьезными взрослыми вопросами. Она с рождения болела бронхиальной астмой, и мало спала из-за распространенного явления среди больных астмой – боязни сна и удушья во сне. Любимым занятием маленькой Ники было долгое стояние у окна или разговор со своим отражением, глядя в зеркальное трюмо, а еще к маленькой Нике приходил Звук. Именно так она называла неведомо откуда звучавший Голос, наполненный строками и рифмами. Маленькая Никуша бессонными ночами сидела в кроватке, обложенная подушками, тяжело и хрипло дыша, и нашептывала что-то на своем птичьем языке. В четыре года мама Ники поняла, что это были стихи – ритмичные, пронзительные заклинания, непонятные своей взрослостью, многогранностью, трагизмом и недетскими переживаниями. Стихи пугали маму и бабушку. Людмила Владимировна позже рассказывала: «Это могло случиться когда угодно, но чаще всего ночью. Она звала нас с мамой и приказывала: «Пишите». Стихи словно распирали ее, не давая покоя:
Глазами чьими я смотрю на мир? Друзей? Родных? Зверей? Деревьев? Птиц? Губами чьими я ловлю росу С упавшего листа на мостовую? Руками чьими обнимаю мир, Который так беспомощен, непрочен? Я голос свой теряю в голосах Лесов, полей, дождей, метели, ночи...
Первой реакцией мамы и бабушки был шок. Они стали показывать измученную бессонницей девочку врачам. На все их вопросы: «Откуда талант?» и «Как заставить ребенка не писать стихи?», - врачи только разводили руками: «Что мы можем сделать? Ну, пишет - и пусть пишет. А астму лечить надо».Бабушка Ники вспоминала: «Она создавала радость в течение всей нашей жизни. Но с Никушей всегда были проблемы. Когда она совсем маленькая была, писала сложные стихи, до 12 лет вообще не спала. Я обращалась к врачам в Москве, в Киеве, умоляла - сделайте так, чтоб ребенок не писал стихи, чтобы можно было нормально жить. Потому что когда Никуша не спала, мы с ней тоже не спали. Жизнь была очень сложная на этом фоне». Мама и бабушка показывали Никины стихи своим московским знакомым, и бабушка позже вспоминала: «Открыл Нику Юлиан Семенов. Причем сделал это очень по-доброму, нежно, с желанием помочь». Нике было тогда семь лет. Семенов строил недалеко от Ялты дачу, и ему срочно понадобилось лететь в Москву. Нужна была машина до Симферополя, а Никина бабушка работала заведующей бюро обслуживания в гостинице «Ялта», где жил Семенов, и она убедила Семенова прямо при ней раскрыть папку со стихами внучки. Знаменитый писатель, крайне недовольный этим, прочитал несколько стихотворений и вдруг воскликнул: «Это же гениально!». Через месяц по его просьбе в дом к Турбиным приехала корреспондент «Комсомольской правды», впоследствии написавшая статью о гениальной девочке-поэтессе. Никины стихи появились в «Комсомольской правде» 6 марта 1983 года – и так окружавшие маленькую Никушу взрослые нашли выход ее безумной поэтической энергии.
